Название: Лик зверя Автор: Аранжерта (Личная страничка автора) Фэндом: Дневники вампира Персонажи: Кол Микаэльсон/Джереми Гилберт Рейтинг: NC-17 Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, PWP, Hurt/comfort, Вампиры Предупреждения: BDSM, Кинк Размер: Мини Статус: закончен Саммари: После того, как Аларик отказался завершать превращение в вампира, Джереми погружен в свои переживания. Кол приходит утешить его, но так ли прозрачны его цели на самом деле?
Елена, на взгляд Джереми, обладала самой страшной сверхспособностью из всего их окружения. У нее не было скорости и острых клыков, как у вампиров, она не умела вызывать приступы адской боли одной мыслью, как Бонни, и даже не могла, как Тайлер, разорвать кого-нибудь на кусочки при желании, но… За последние полтора года она научилась одним своим вмешательством делать жизнь Джереми еще хуже, чем она была до этого, заставлять его мечтать перестать дышать или снова наглотаться таблеток. Стоило ему немного прийти в себя, уехав в Денвер – начать нормально учиться, снова взяться за карандаш и альбом и даже обзавестись новым другом, веселым и обаятельным, – как Елена снова приехала и сломала что-то в его душе. В ушах Джереми все еще отдавался ее страшный крик: «Джереми, не подходи, он Первородный!», а еще – смех Кола: «Уж прости, мы с тобой не приятели». Это было… больно. Больнее, чем предавший и бросивший его ради Кэролайн Тайлер, горше, чем навсегда исчезнувшая Анна, страшнее, чем отказавшийся от превращения Аларик, даже, наверное, хуже, чем погибшая из-за них с Еленой Дженна. Кол за несколько недель стал тем, кому Джереми впервые за долгое время доверял – без оглядки и колебаний, просто доверял, потому что тот казался таким нормальным, искренним и непосредственным; потому что когда Джереми вспоминал о Мистик Фоллс, Кол умел класть руку на плечо так, что от одного этого прикосновения становилось легче жить, потому что он был другом… может быть, чуть больше, чем просто другом. И в момент, когда все раскрылось, Джереми ненавидел не Кола, а тех, из-за кого Первородный пошел на этот обман, и тех, кто этот обман раскрыл. Гилберт все еще не мог выбросить из головы издевательский вопрос Дэймона: «Ты себя сам-то видел?», не мог забыть и то, как Елена промолчала, не попытавшись опровергнуть эти слова. Джереми ощущал себя так, словно все вокруг предали его в один миг. И даже сестра, вечно декларирующая свои поступки, как совершенные для его же блага, не то что не обратила внимания на боль, которую Дэймон ему причинил, но в ту же ночь рухнула в его объятия. Застав сестру и Дэймона обжимающимися в мотеле, Джереми испытал отвращение в чистом виде, но позже появилась капелька жалости – не к ним, а к Стефану, который, несмотря на его темную сторону, по-прежнему казался Джереми намного более честным и адекватным. В конце концов, младший Сальваторе хотя бы не сворачивал ему шею, так что, серьезно, Стефан был меньшим из зол. А сейчас он сидел на крыльце огромного особняка, в который его приволокла Елена, и крутил в руке стакан с виски – и никто не смел ему и слова сказать. Впрочем, наверное это было потому, что все вокруг были слишком заняты собой и своими сложными отношениями, так что на него банально не находилось времени. Джереми усмехнулся, подумав о том, что ему доставляет какое-то странное удовольствие жалеть себя, накручивать обиду и злость – потому что когда злишься, ты хотя бы не так хочешь сдохнуть, и вдобавок это позволяло чуть меньше думать об Аларике, который уже, наверное, мертв. Елена говорила, что Первородным нельзя доверять. Что только Элайджа из всех Микаэльсонов действительно держит свое слово. Джереми не особо-то ей верил – если бы Элайджа держал слово, разве Клаус был бы еще жив? Разве Стефан стал бы снова Потрошителем? Разве… Были десятки, сотни таких «разве», каждое из которых отдавалось болью в левой стороне груди. Гилберт хлебнул еще виски, с горькой усмешкой подумав о том, что и сам попался на эту удочку: доверие к Первородному. С другой стороны… Кол был не таким, как Клаус или Дэймон. Кол, вообще-то, не делал ему больно. Шаги, раздавшиеся на дорожке, заставили Джереми вздрогнуть и вскочить с крыльца, крепче сжав в руке бокал. За секунды, что он пытался различить силуэт ночного гостя, в его голове пронесся десяток мыслей: надо было прихватить оружие, стоит ли крикнуть Стефана, не Клаус ли это явился, или, может, это Рик все же решил… Гость выступил на свет, и Джереми рассмеялся – нервно и расслабленно одновременно.
– Кол? – Привет, дружище, – широко улыбнулся Первородный, потом склонил голову к плечу и взглянул уже без улыбки, сочувственно: – Слышал, что Эстер сделала с твоим другом. Мне очень жаль. – Спасибо, – Джереми отставил бокал, неловко пожал плечами, ощущая ком в горле и не доверяя голосу. – Зачем ты пришел? Что тебе нужно? – Я не могу оказать поддержку своему другу? – Кол выразительно изогнул правую бровь, и Джереми ощутил, как дрогнули в улыбке уголки губ при виде этого уже почти родного выражения лица.
Кол так смотрел, когда его что-то задевало и удивляло одновременно: выгибал бровь, склонял голову к плечу и смотрел с искренним интересом. Джереми слегка улыбнулся, но потом вспомнил Денвер и лицо его вновь потемнело.
– Ты сам сказал, мы не друзья. – С чего ты взял, что я сказал это тебе? – пожал плечами Кол. – Я в этот момент ломал биту о твоего друга. – Дэймон мне не друг, – фыркнул Гилберт. – Вот и мне тоже, – невозмутимо откликнулся Первородный. – Брось, Джереми. Друзья?
Гилберт с легким сомнением посмотрел на протянутую ему правую руку, потом взглянул Колу в глаза: взгляд был честный и открытый, располагающий к доверию. И Джереми поддался – протянул руку и крепко сжал прохладные изящные пальцы.
– Ладно. Друзья. – Пойдем, выпьем? – предложил Кол, на миг продлив рукопожатие. – У меня есть хорошее виски. Могу составить тебе компанию. По-моему, тебе стоит немного отвлечься.
Джереми хмыкнул, поколебался пару секунд, а затем решительно кивнул и спрыгнул с крыльца.
– Ладно. Идем. – После тебя, – очаровательно улыбнулся Кол, указав рукой к припаркованной неподалеку машине, и направился следом за Джереми.
И Гилберт, конечно, радуясь тому, что Кол все же оказался другом, не мог увидеть ухмылки, появившейся на губах Первородного.
~***~ – Ты привез меня к себе домой? – в голосе Джереми звучало неприкрытое удивление, но за ним скрывалось еще кое-что: болезненная, горькая нотка недоверия. Денвер не прошел для их отношений бесследно, и это больше, чем просто печалило Джереми. – Да, а что такого? – Кол приподнял бровь, выходя из машины, а потом взглянул на Джереми с кривой усмешкой. – Ты что, боишься, я скормлю тебя братьям?
Джереми промолчал, не зная, что ответить на это. В таком варианте это звучало глупо, но он и впрямь заметно напрягся от того, что Кол предлагал ему добровольно войти в логово Первородных.
– Гилберт, посмотри на меня, – расстроено попросил Кол, заглядывая Джереми в лицо. – Послушай, я не причиню тебе вреда и уж тем более его не причинит Клаус. А больше здесь и нет никого. Если бы я хотел, я бы давно что-нибудь сделал. Идем. Просто выпьем. Бар уже закрыт, не так ли? А в вашем доме меня явно не рады видеть. Хотя… – на красивых губах появилась ухмылка. – Может, старшему Сальваторе нравится, когда его бьют? – Я так не думаю, – Джереми все-таки не сдержал улыбки. – Вернее, знать не хочу о его предпочтениях. – Тогда идем? – Кол протянул Гилберту руку и тот, решительно кивнув, сжал изящные пальцы в своей ладони. – Идем.
Кол привел его сразу в свою комнату. Джереми не стал спрашивать, кто ее оформлял – сам Кол или его братец-гибрид. Это было не так важно. Впрочем, все-таки Джереми про себя склонялся к первому варианту: что-то в оформлении чувствовалось изящное, но в то же время слегка легкомысленное – такое же, как сам Кол. Темные обои отлично сочетались со светлым пушистым ковром и плотными шторами, широкая кровать с дубовой резной спинкой была укрыта покрывалом из китайского шелка, зато над подушкой висел плакат какой-то бейсбольной команды и черно-белая фотография, без рамки, просто пришпиленная к обоям: Кол в старомодной одежде стоит у автомобиля – одного из тех, что сейчас являются дико раритетными, но марку Джереми вспомнить не мог, да не слишком-то и пытался.
– Садись, чего ты? – улыбнулся Кол, повернувшись к секретеру, и вытащил из недр антикварного предмета мебели бутылку «Chivas Regal».
Джереми неуверенно огляделся вокруг и, не приметив никаких кресел или стульев, опустился на краешек неприлично огромной кровати, положив руки по бокам от себя. Он ощущал себя неуверенно, как на первом свидании. В голову пришла дурацкая мысль о том, что, наверное, девчонки чувствуют себя так же, когда их бойфренд впервые зовет их на чай, предварительно предупредив, что родителей дома не будет всю ночь. Встряхнув головой, Джереми нервно улыбнулся и принял из рук Кола бокал с янтарной жидкостью.
– Спасибо. – Выпей, расслабься, – Кол грациозно и расслабленно опустился на кровать, подогнув под себя одну ногу и источая умиротворение. – Ты весь на нервах. – Знаешь ли, трудный день, – Джереми издал смешок и даже сам почувствовал, что прозвучало это нервно и как-то… побито.
Кол молча и сочувственно улыбнулся, положил руку на плечо Джереми и слегка сжал пальцы. Джереми бросил на друга быстрый взгляд, опрокинул в себя полбокала сразу и растерянно улыбнулся.
– А где Клаус? – Понятия не имею, – ухмыльнулся Кол. – Брат не отчитывается мне. Вероятно, бегает за своей Барби? – Кэролайн, наверное, с Тайлером, – сам не зная, зачем, отозвался Джереми, крутя в руках бокал.
Он ощущал такую нервозность, как будто должно было что-то случиться, но что именно – Джереми никак не мог уловить. Воздух между ними казался раскаленным, напряженным до предела, и почему-то стало труднее дышать, когда Кол принялся поглаживать его по плечу кончиками тонких пальцев.
– Тогда Ник должен быть вне себя, – весело заметил Кол и подлил еще немного виски в бокал Гилберта. – Твои друзья обладают странной тягой… динамить мою семью. – В каком смысле? – Джереми сделал еще глоток, ощущая, как во всем теле начинает появляться странная легкость. Такого не случалось от пива, но виски было крепким, к тому же из-за стресса опьянеть было намного проще. – В том смысле, – шепнул Кол, и Джереми слегка вздрогнул, ощутив его прохладное дыхание на своей шее, – что Барби отшивает моего брата, а Дэймон так некрасиво поступил с Ребеккой… Это похоже на тенденцию, знаешь ли, – и прохладные губы прижались к бьющейся на шее Джереми венке. – Что ты делаешь? – слабо запротестовал Гилберт, отклонившись в сторону. – Ты сам знаешь ответ, – с ухмылкой отозвался Кол, мягко вынув полупустой бокал из пальцев Джереми, а второй рукой надавив на его грудь.
Джереми повалился на спину, глядя на Кола слегка расширившимися глазами. Первородный, все так же улыбаясь, оседлал его бедра и ловко перехватил его руки, когда Гилберт попытался упереться ему в грудь и не позволить наклониться ниже.
– Кол, не надо! – Не бойся, тебе понравится, – многообещающе протянул Кол, склонившись ниже, и впился губами в пахнущие алкоголем губы Джереми.
Гилберт рванулся из хватки, не понимая, почему ему так не хочется, чтобы это произошло сейчас. Он сам не был уверен, нужен ли ему Кол в этом смысле. С Тайлером все получилось… слишком больно, и в итоге Джереми остался один – без друзей, без любви, даже, черт возьми, без вражды, потому что Локвуд трусил контактировать с ним хоть как-нибудь. И Джереми очень не хотелось, чтобы с Колом получилось так же.
– Отпусти меня, Кол! – возмущенный возглас, громкий и вполне искренний. Гилберту подумалось: «Может, кто-нибудь все-таки дома? Должно же их заинтересовать тогда, почему из комнаты слышна возня и протесты?». А потом Джереми вспомнил, в чьем он доме, и все надежды растворились. Если Ребекка и Клаус и дома, их вряд ли взволнует, что их братик насилует кого-то в своем уютном логове.
– Джереми, не бойся, – обжигающий шепот на ухо, ощущение стальной хватки на запястьях. – Тебе будет хорошо. Расслабься. – Я тебя не хочу, – яростно выдохнул Джереми, увернувшись от нового поцелуя. – Я не хочу с тобой трахаться! – Слабо в это верится, серьезно, – ухмыльнулся Кол, скользя языком по его шее. Он выпустил клыки, и теперь они едва ощутимо касались влажной нежной кожи, заставляя Джереми прерывисто вздохнуть и ощутить легкую дрожь. – Ты хотел меня еще в Денвере. Я видел это в твоем взгляде. – Ты бредишь, – уже не так уверенно прошипел Джереми, не пытаясь изворачиваться. – Это ты мною бредишь, – насмешливо отозвался Кол. – Каждую ночь, каждый вечер, и по утрам в душе, полагаю. – Иди к черту! – вспыхнул Джереми, ощущая, как щеки заливает горячим румянцем. Кол улыбнулся, наклонился ниже и провел языком по губам Джереми, пошло улыбнувшись: – Не хочу.
Джереми безвольно приоткрыл губы, позволяя себя целовать, и лишь стиснул покрывало в кулаках, когда Кол бесцеременно разодрал на нем футболку. Первородный отпустил его руки, но Джереми почему-то не стал вырываться и убегать – а когда пришел в себя и встрепенулся, Кол снова перехватил его запястья.
– Ну-ну, мы ведь, кажется, уже договорились? – Отпусти, – слабо выдохнул Джереми и зажмурился, когда Кол уперся коленом в его пах. – Ты хочешь меня, Джереми, – самодовольная ухмылка. – Почему бы не позволить нам обоим?
На это Гилберт уже ничего не смог ответить и лишь вздрогнул, когда Кол так же резко и торопливо расстегнул на нем ремень и джинсы, а затем рывком стянул их вместе с трусами с его бедер. Теперь возбуждение скрыть было невозможно, и Кол негромко рассмеялся, глядя на смущенное и растерянное лицо Джереми. Первородный лег на него сверху, заставив обхватить себя ногами, и Джереми лишь судорожно вздохнул, когда грубая ткань джинсов Кола соприкоснулась с его до предела напряженной плотью. Кол провел рукой по его груди, распахнув разорванную пополам футболку, и накрыл губами возбужденный сосок. Джереми прикусил губу и закрыл глаза, покорившись и отдавшись ощущениям, а потому не заметил того момента, когда Кол сполз чуть ниже и острые клыки оцарапали кожу на его животе. Джереми очнулся лишь тогда, когда ощутил, как по коже медленно стекает капелька крови.
– Кол! – Тш-ш, – ухмыльнулся Первородный, с наслаждением слизнув кровь, и вновь провел языком по груди Джереми. – Не бойся. – Не вздумай кусать меня, слышишь?! – теперь в голосе Джереми был искренний страх. – Не взду…
Кол проигнорировал просьбу, всадил клыки в его плечо и с наслаждением стал пить тягучую горячую кровь – медленными глотками, крепко держа Джереми в объятиях и не позволяя ему вырваться. Гилберт всхлипнул, прокусил губу и изогнулся в руках Кола, пытаясь что-то прошептать, но не находя на это сил.
– Ты ведь никогда не трахался с вампирами? – улыбнулся Кол, оторвавшись от укуса на его плече, и Джереми ощутил новый приступ дрожи, когда увидел эту улыбку – эти окровавленные губы, острые клыки, этот хищный взгляд, направленный на него. – Я встречался с Анной… – сдавленно отозвался Джереми. Кол медленно облизнул губы, и Джереми снова бросило в дрожь и в жар – слишком уж это был чувственный, хоть и пугающий, жест. – Но она никогда не была с тобой вампиром, так? – Никогда, – подтвердил Джереми. Кол ухмыльнулся и склонился к его губам. – Тогда расслабься, и я покажу тебе, как это круто.
Кол поцеловал его, и на этот раз Джереми ответил. Он чувствовал на языке Первородного металлический привкус крови, своей крови, и это пугало его – и заводило. Кол – совершенно непонятный для всех вампир. Джереми помнил, что только Элайджа из всей этой семьи действительно держит свое слово. Но когда поцелуй прервался, Гилберт посмотрел Первородному в глаза и тихо попросил:
– Поклянись, что я останусь жив. – Обещаю, ты не умрешь. Во всяком случае, не сегодня, – ухмыльнулся Кол и целует его снова.
Он вжался в Джереми бедрами, и тот застонал ему в губы, ощущая, как грубая ткань трется о его возбужденный член, как желание захлестывает с головой – и было уже совершенно неважно, что будет делать Кол, лишь бы это удовольствие не кончалось. Кол, продолжая двигать бедрами и тереться своим пахом о пах Джереми, склонился ниже и обхватил зубами мгновенно затвердевший сосок. Краткая вспышка боли, а затем – умелые движения ловкого влажного языка, слизывающего теплые капли крови, и головокружение, вызванное происходящим.
Оторвавшись от раны на груди Гилберта, Кол размазал кровь по нежной коже, а затем рывком перевернул его на живот и заставил встать, опираясь на колени и локти.
– Кол… – стон, сорвавшийся с губ Джереми, был куда красноречивее любых согласий или протестов. – Что? – невинно отозвался Первородный, укладываясь на спину между широко разведенных ног Джереми. Он обхватил рукой его бедро и дразнящее лизнул кончиком языка головку тяжелого от возбуждения члена. – Что ты хочешь сказать, Джереми?
Он быстро облизнул указательный палец, скользнул им между ягодиц Гилберта и легко надавил подушечкой на кольцо плотно сжавшихся мышц, одновременно с этим вобрав в рот сочащуюся смазкой головку. Джереми задохнулся, прогнулся в спине, подаваясь навстречу Колу, и рвано простонал, запрокинув голову:
– Вставь мне… – Именно это я и собираюсь сделать, – предвкушающе шепнул Кол и снова обхватил губами налитый кровью член.
Джереми постарался расслабиться, тяжело дыша и кусая губы от удовольствия каждый раз, когда Кол умело вбирал его плоть в рот до самого конца; и как-то упустил момент, когда Первородный ввел в него палец и теперь массировал чувствительную точку внутри, заставляя Джереми содрогаться от возбуждения и невнятно шептать мольбы: быстрее, сильнее, больше!
Никогда еще Гилберт не испытывал подобного наслаждения. Ни с девушками, с Тайлером – ни с кем, кроме Кола. Может, сказывались эмоции и выпитое виски, а может, дело было в многолетнем опыте или просто таланте Микаэльсона – но от его прикосновений, плотно сжатых кольцом губ и умелого языка Джереми терял голову, в глазах темнело, а из горла рвались стоны, которые он не мог контролировать.
И когда Кол, наконец, прекратил издеваться и вошел в него одним плавным толчком, расположившись позади на коленях, Джереми только и смог, что простонать, захлебываясь от восторга:
– Не осторожничай, Кол!
И осторожничать Кол не стал. Анна не любила безудержность в сексе – всегда слишком была занята самоконтролем, а потому не позволяла себе особой активности; только сейчас Джереми понял, насколько быстрым может быть вампир. Кол двигался в таком бешеном темпе, что острые вспышки удовольствия сменяли одна другую беспрерывно, и каждый раз, когда Первородный задевал простату, Джереми готов был вскрикивать, но все сливалось в один долгий протяжный стон.
Впервые Гилберту даже не хотелось к себе прикасаться – он ощущал, что оргазм настигнет и так, от одних только движения крупного члена внутри него. И спустя несколько минут он ощутил, как все тело захлестывает волна невыносимого наслаждения. В глазах на миг потемнело, кажется, он отключился – реальность вспыхивала перед ним яркими короткими образами: его собственный громкий вскрик; Кол, вцепившийся зубами в его шею и делающий несколько торопливых, жадных глотков; хриплый стон над ухом – и горячая сперма, вытекающая из него вниз, по бедрам.
Джереми рухнул на постель, как подкошенный; Кол повалился рядом, блаженно улыбаясь.
– Так и знал, что ты меня не разочаруешь, – мурлыкнул Первородный, поглаживая Джереми по губам указательным пальцем.
Джереми удовлетворенно улыбнулся, глядя на друга пьяным и мутным взглядом. Он жадно глотал казавшийся раскаленным воздух и все еще не пришел в себя от пережитого. Простынь прилипла к мокрой от пота спине, в комнате пахло сексом – и он ощущался во всем, что их окружало, и в нем самом, но от этого Гилберт ловил какой-то особенный кайф. Как дегустатор ценит послевкусие едва ли не больше самого напитка, хотя, – тут Джереми ухмыльнулся, – напиток тоже непревзойден.
– Ты меня тоже не разочаровал, – шепнул Гилберт. – Правда на миг я испугался, что ты меня съешь. – У меня на тебя… другие планы, друг мой, – лениво отозвался Кол, водя рукой по подсохшим разводам крови на теле Джереми. – Это какие? – игриво осведомился Джереми, не уловив странной нотки в голосе друга. – Сейчас узнаешь, детка, – пообещал Кол, быстрым движением распорол себе вену и прижал ее к губам Джереми.
Тот замычал, начал вырываться, в широко раскрытых глазах плескалась первобытная паника и совершенно детская обида – такие глаза становятся у котенка, которого ни за что ударили метлой. Впрочем, Кол никогда не испытывал жалости к тем, кто так смотрит.
Кровь у Первородного была солоноватой и такой же металлической, как у других, но Джереми не успел разобраться во вкусе: чуть более холодная, чем у людей, кровь наполнила его рот и пришлось ее глотать, пока не захлебнулся. Кол удовлетворенно кивнул, убрав руку; Джереми кубарем скатился с кровати и неизящно грохнулся на пол, после чего тут же пополз к двери, глядя на Кола огромными испуганными глазами.
– Что ты задумал?! – тревожный выкрик, но ответ на этот вопрос легко читался в глазах Кола.
Джереми пытался сказать себе, что Кол просто хочет залечить его раны и укусы, но седьмое чувство кричало: предположение – ложь. И Джереми был готов бежать из комнаты сию минуту, но голова кружилась, страх застилал глаза, и он просто ползком отодвигался к двери, во все глаза глядя на Первородного, пока тот неожиданно не исчез.
– Видишь ли, Джереми, – раздался вкрадчивый голос из-за его спины, – мне нужна гарантия того, что ты или твои друзья не попытаетесь меня убить. – Не делай этого, Кол! Они… Я… Ты… – Джереми рванулся, ощущая холодные пальцы на шее.
Кол легко удержал его, наклонился ниже, коснулся губами его губ:
– Не переживай, дружище. Мы еще увидимся. – Не на…
Резкое движение. Острая боль. Темнота.
~***~
В себя Джереми пришел на рассвете. Первые несколько секунд он не мог понять, что случилось; озирался по сторонам, не осознавая, как оказался полуобнаженным на тропинке у дома Сальваторе. А потом воспоминания хлынули сплошным потоком. Можно было отказаться от превращения. Но из подвала дома исходил такой манящий запах крови, а мир вокруг казался таким странным и необычно-прекрасным, что Гилберт, как загипнотизированный, отправился вниз по каменным ступеням. Впервые вкус крови показался ему сладким.
На много часов позднее, когда заплаканная Елена уже улеглась спать, а Дэймон молча и зло наливался бурбоном в гостиной, следя взглядом за скорбно глядевшим в огонь Стефаном, Джереми сидел в свободной спальне, безмолвно глядя за окно. Полная луна освещала тропинку к особняку, и при взгляде на нее Джереми с усмешкой вспомнил, как кричал Тайлеру в телефонную трубку: «Лживая тварь! Я знал, должен был знать, что оборотням верить нельзя! Вы все – просто тупые и злобные звери!». Он не менял этого мнения долго; очень, очень долго. Сейчас, впервые за все это время, он подумал, что лик самого страшного зверя, встретившегося на его пути, принадлежал совсем не Локвуду. Кол Микаэльсон предал его больнее. Кол Микаэльсон оказался большим зверем, чем Тайлер. И теперь у Джереми была вечность, чтобы научиться не верить вообще никому.
